С момента как красивейшие на свете ножки ещё немного раздвинулись Фабиан испытал странное чувство. Как будто он перенаправил всю страсть в ощущения окружающего мира. Всё стало как в замедленной съёмке. Пока он вздыхает, он успевает различить жар, идущий от тела Хейлин, её полувздох-полустон, его руки нежно касаются бедер Хейл, придерживая её ножки и раздвигая их сильнее. И это за один вздох.
Второй вздох. Руки Феба поднимаются вверх. Проходятся по плоскому животу Хейлин, с трепетом касаются её груди, нежно проводят по её шее. Тепло. От неё идёт такое тепло. Так хочется ощутить её тепло в полной мере...
Третий вздох. Фабиан едва уловимо подаётся вперёд, сначала касаясь Хейлин, потом нажимая и входя в неё. Пара сантиметров вгубь и резкий выдох. На четвёртый вдох Пруэтт проникает дальше. Почему сбивается дыхание?
Феб очнулся от безудержного желания, которое надо было во что бы то ни стало пока обуздать, дабы не испортить Хейлин всё удовольствие.
Феб чуть прикрыл глаза. Седьмой вздох. Его губы касаются её. Он уже давно "съел" её помаду или блеск... он не понял точно, но на губах до сих пор остался восхитительный вкус вина или чего-то подобного. Руки... они прошли по бокам девушки. Одна легла на талию, другая на бедро. Но как же одурманиваще манят её губы...
Следущий вздох. Дальше, в неё. Ещё вздох - очередное движение.

Это поцелуй одновременно и утолял, и распалял жажду любить Хейлин – любить её как никогда – чувственно, нежно, исполнять все её пожелания, капризы, боготворить её образ, её красоту, дарить ей всё, что только возможно и большинство из того, что невозможно.
Охваченный подобными ощущениями, Фабиан не заметил, как дошёл до конца и начал двигаться в любимой – мягко, медленно, словно маня в эту томную атмосферу, царившую сейчас в его сознании.
Губы его по-прежнему судорожно, словно последние глотки воздуха, ловили губы Хейл и он благодарно выдыхал, когда они снова и снова сливались в поцелуе.
Руки, не в силах противостоять этой неземной красоте, поглаживали бедра, живот слизеринки, с каким-то детским восторгом ловя разгоряченность кожи девушки, её бархат, медленно покрывающийся сначала мурашками, а потом мелкими капельками испарины.
Несмотря на практически отсутствие прямого классического утоления страсти, то есть – чистых действий без ласок и поцелуев, эти моменты показались Пруэтту даже приятнее, чем если бы это было похоже на два предыдущих раза. Сейчас слияние их тел не было чем-то кардинально главным. Наоборот – оно было лишь фоном к поцелуям и ласкам, которые, в свою очередь, могли передать лишь часть того пышущего жара любви, который разгорелся в сердце рейвенкловца. Такой гармонии в такие моменты Фабиан не чувствовал ещё никогда, и это поражало его своей глубиной и новыми ощущениями, рождающимися между их с Хейлин телами.

Движение Хейлин, когда она проводила рукой по своей шее и груди, не могло не заставить Фабиана тут же захотеть прикоснуться к этим местам губами, но вторая ладошка Хейл, упиравшаяся в его грудь, не позволяла наклониться к ней. Поэтому Пруэтту ничего не оставалось кроме как изливать своё желание в более простой форме.
Благодаря тому, что ножки слизеринки раздвинулись шире, когда она обхватила ими его бока, Фабиану стало удобнее двигаться в девушке, даря наслаждение и ей, и себе.
И её стоны, начавшие вырываться из полуоткрытых губ Хейлин, только подтверждали это. Единственное, что хоть как-то пока отрезвляло - это кажущиймя прохладным воздух, пробившийся между из телами. Поэтому Феб рукой сжал ладонь Хейлин и вновь опустился на девушку, двигаясь быстрее и с какой-то долей удовлетворения замечая, как они оба закипают в огне любви и страсти. Их тела, покрытые испариной, так горячо соприкасались, что казалось, они стали одним целым полностью, так как Фабиан делал всё, дабы превратить этот раз в нечто необычное и непохожее на то, что было раньше. В данный момент его целью было - сгореть в пожаре чувств для неё, для Хейлин, которой он теперь принадлежал полностью - в той же мере, как и она ему.

Не сбивая ритма, Феб чётко двигался, стараясь как можно меньше отрывать своё тело от Хейлин, потому что лёгкие полустоны слизеринки, ласкавшие ухо, которого касались её губы, буквально заставляли прижиматься к любимой, словно ничего важнее быть не может. Ладонь рейвенкловца легла на грудь Хейл и чуть сжимала её от удовольствия, когда слышал очередной стон девушки.
Но скоро сдерживаться стало так тяжело, что Пруэтт решил, что им хватит этой сладкой муки и пора уже ставить своей целью достижение того, из-за чего, собственно, всё затевалось. Поэтому Фабиан, глубоко вздохнув, сменил движения на более размашистые, резкие и проникновенные, чувствуя, как капли пота стекают по лбу на нос.
Дыхание рейвенкловца стало рваным. Ещё бы - он не мог себе представить, что способен на такое долгое динамо. Однако, как оказалось, способен.
Прикусив губу, Фабиан положил руки на бедра Хейлин, придерживая их от колебаний, и усилил движения, тяжело дыша, но не в состоянии остановиться.

Отредактировано Fabian Pruett (2007-10-20 20:43:07)

Феб закрыл глаза полностью, потому что невозможно было чувствовать это нечто, когда вокруг тебя что-то меняется и мелькает. Нечто в данном случае - это что-то необъяснимое, не поддающееся описанию. С одной стороны это осязаемо, что доказывали сейчас ставшие резкими движения Пруэтта, а с другой - нет, потому как любовь как явление не имеет материальной формы. С одной стороны это что-то ярчайшее и разноцветное, ведь все эмоции у нас подкрашены в какой-то цвет, с другой - это рассеянный свет, мягко обволакивающий качающуюся где-то в районе седьмого неба душу, а с третьей - темнота закрытых глаз, когда всё цветовое восприятие отдаёься этому всепоедающему чувству. С одной стороны это что-то мягко-пушистое и тёплое, а другой - нечто острое и обжигающее.
Как в полудреме рейвенкловец чуть открыл шею, когда слизеринка провела по ней язычком и затем опустил подбородок для того, чтобы Хейлин достала ртом до его уха. И как раз, опустив голову, Пруэтт чуть рассеянно вёл губы с ключицы на шею Хейлин, отмечая свой путь медленными поцелуями. Всё это было как в тумане, так как основное сосредоточение всего было где-то внизу, где из тела соединялись, а кожа горела так, что даже влага их тел не могла остудить их страсть.
Резкие движения постепенно переростали в оформленные, ритмичные толчки, заставлявшие тела Хейлин и Фабиана трепетать от желания, а и без того закрытые глаза жмурить от обуревающего их жара и страсти.
Руки Феба крепко держали Хейлин, чуть поддавая её тело навстречу его толчкам, дабы усилить и без того приведённое к максимуму напряжение. При очередном выдохе Феб, не сдержавшись, на секунду позволил прорваться глухому мычанию, длившемуся всего лишь секунду, но показавшему, что он на пределе.

Жар. Жар изнутри, жар снаружи - всё тело пропитано им, сквозь зажмуренные от наслаждения глаза проступают какие-то пятна которые возбужденное сознание тут же принимает за огни. Их тела так напряжены, что кажется, что они давно должны были огибнуть от этой сладкой муки, попытки замахнуться на недостижимое счастье, которое было вот оно - рядом, но до которого всё-таки надо было сделать шаг.
И как только Хейлин, громко застонав, выгнула спину, Пруэтт сделал этот шаг, глубоко и резко погружаясь в девушку и голосом выдыхая ей в шею. Пара последних движений, и...
Сквозь закрытые глаза как будто прорвалось сияние радуги. Может, это и было какое-то внутреннее мироощущение эйфории, счастья, полная гамма которого заложена в каждом, но не всем дано её увидеть. Руки произвольно, словно живя своей жизнью, оторвались от бедер девушки и судорожно прижали её за талию к себе, как будто ища поддержку, смысл не раствориться в этом сладостном ощущении.
С хрипотцой выдохнув, Феб, так и не открывая глаз, замер, покачиваясь на волнах наслаждения и жара, то наступающих, то отходящих, но явно не собирающихся быстро отпускать Феба от себя. Да и сам Пруэтт был, похоже, не против.

Часто дыша, Фабиан уткнулся лицом в плечо Хейлин, наконец расслабляясь. Лишь не пришедшее в норму дыхание мешало ему утонуть в этом ощущении покоя, резко пришедшего на смену эйфорической напряженности. Соприкасаясь, их влажные тела чуть липли друг к другу, как будто помня то ощущение единения и целостности тел, в то время как сейчас это было единение душ.
Да - Феб потратил довольно много сил на произошедшее, тем более что его организм и так был до этого ослаблен. Поэтому не стыдно было долго отходить, ведь к дыханию периодически примешивалась боль в груди, располосованной оборотнем. Но это терпимо, даже скорее приятно.
Феб подтянул простынь и, накрыв их обоих, чуть съехал с Хейл набок, так как так было удобнее и ей, и ему. Они по прежнему касались телами, рука рейвенкловца по-прежнему обвивала талию девушки, но на Хейлин было меньше нагрузки, а Пруэтту так оказалось удобнее пристроить голову на груди слизеринки, касаясь её восхитительно нежной и немного влажной кожи щекой.
Нет. Глаза открывать совсем не хотелось. Фабиан ощутил прикосновение руки Хейлин к своей руке и нежно сомкнул на ней пальцы, гладя маленькую ладошку своими грубоватыми для такой бархатистой кожи пальцами. Но Феб старался, чтобы ни в одном движении она не почувствовала его силу. Только ласка и нежность. Ради любимой стоит стараться - Пруэтт был уверен.

Чуть потеревшись щекой о кожу Хейлин, Фабиан приоткрыл глаза. Всё тело приятно налилось свинцом и поэтому оторвать сейчас щёку от груди Хейлин Фабиан просто не мог - как физически, так и морально просто потому что не хотел. Очень не хотел. Вообще не вопринимал такую перспективу ни под каким видом.
Поэтому максимум, что смог предпринять Феб - это снова закрыть глаза и, устроив щеку поудобнее, спокойно выдохнуть. Это было как что-то немыслимое - то, что произошло между ними только что. Он никогда не предполагал, что плотская любовь может приобретать такие масштабы, что, оказывается, физика плюс неного страсти - это не граница и не рубеж. Что на самом деле границ нет, а любят друг друга не для достижения пика наслаждения на краткий миг, а для вот ткаой последущей разрядки, когда заново осознаешь что-то для себя, что-то открываешь, формулируешь. Когда утомленные физические силы уступают место духовным и те, вмывая ввысь, несут в сознание только нежность и покой.
Феб снова открыл глаза. С трудом "отлепив" щеку от Хейлин, Пруэтт оперся на локти и, поставив их по обе стороны от головы Хейл, навис над её лицом как раз в тот момент когда её голубые глаза блеснули на свету.

Отредактировано Fabian Pruett (2007-10-21 00:14:42)

Улыбнувшись в ответ, Феб, чуть наклонившись, коснулся кончиком своего носа кончика носа Хейлин. Коснулся едва-едва. Почему-то это казалось Фебу забавным. А когда рука девушки поползла под простынью по его животу, рейвенкловец сменил положение головы и теперь кончик носа Хейл стал жертвой губ Фабиана.
До сих пор они хранили молчание, не говоря ни слова. Может, в этом и был некий шарм момента - полное понимание друг друга без слов, жестом, взглядом, мыслью. И это нравилось Фабиану тем что даже самые красивые слова на свете не могут выразить всего, что хочется порой сказать.
Свободная рука рейвенкловца (другая покоилась на талии слизеринки) прошлась по телу Хейлин снизу вверх и коснулась щеки, губ девушки, как будто впервые их видя и стремять запомнить их черты. Провела по волосам, запоминая их оттенок, коснулась кожи лица, отпечатывая в память её нежность.
Объяснить это можно, наверное, только тем, что Феб запоминал этот миг. Возможно, такого больше не будет, а значит - это стоит того, чтобы навсегда запечатлеть в памяти.