Фабиан не отрывался от всё новых и новых поцелуев, как будто считая, что важнее нет ничего. Неудивительно, что в этом море нежности можно и утонуть как ей, так и ему.
- Тогда давай сходить с ума вместе... - так же в губы прошептал он Хейл, позволив девушке перевернуться, что на какие-то секунды разорвало их поцелуи, соприкосновение их тел. Стремять восстановить это райское блаженство, Феб оказался сверху и, прижавшись к телу Хейлин, вновь захватил её губы в поцелуе.
Теперь его поцелуи стали частыми, требовательными, сильными, почти не дающими передышки, руки мягко, по в то же время надёжно обволакивали тело слизеринки, лаская её кожу, иногда чуть надавливая на неё, иногда проводя еле заметно. Вобщем - Пруэтт делал, как было сказано - сходил с ума от Хейлин.

Когда одеяло отдернулось с их голов, Фабиан ощутил, как холодит его кожу свежий воздух, что говорило о том, что под одеялом они чуть вспотели.
Оторвавшись от губ Хейлин, Фабиан вдохнул свежего воздуха.
- Да... может быть. Хотя у вечности есть такое свойство - не кончаться...
Пруэтт улыбнулся и поцеловал Хейлин в плечо.
- А если быть точными, мы тут всего лишь с конца ночи... а сейчас где-то полдень. Не слишком похоже на вечность... А хотелось бы...
Феб провёл рукой по талии Хейлин вверх и убрал прядку волос с её лица, любуясь своей богиней.

Фабиан хмыкнул.
- Конечно не беспокоюсь - с чего это мне надо?... - возведя взгляд кверху, прокомментировал рейвенкловец.
Пруэтт сначала немного удивился, когда узнал о передаче прав на Пруэттрадио Хейлин, но потом с интересом слушал "выпуск".
После завершения трансляции Феб чмокнул пару раз слизеринку в щечку и заметил:
- Мдаа... Мне, очевидно, пора на пенсию... Дорогу талантам, вещание лучшим! - Феб улыбнулся, под "лучшими" имея ввиду, конечно, Хейл.
- А потом ворох писем от благодарных слушателей. Например: "лучшая ведущая Пруэттрадио за все времена его существования...". Или "мадемузель, ваш голос как Марсельеза - навевает трогательню тоску по уходящим секундам его звучания"...
Рейвенкловец снова поцеловал девушку - на этот раз долгим и протяжным поцелуем в шею.

Фабиан и впрямь недовольно-возмущенно-удивлённо воззрился на Хейлин, когда та решила приподняться. Это было похоже на то, что вот-вот она скажет «хватит» и «пошли в школу», но, видно, это только показалось.
По крайней мере как только слизеринка приникла к его губам, рейвенкловец тут же обхватил руками её за талию и плавно, но целеустремленно опустил на кровать.
- Интересно, а если мы оба заняты… Радио останется без ведущих… Ну и ладно, должны же у нас иногда быть выходные?... – в промежутках между горячими поцелуями проговорил Феб, не желая расставаться со вкусом губ Хейл.
Было похоже, что денёк удался на славу… по крайней мере, его первая половина.

Феб спустил одеяло со своей спины вниз до пояса, потому что было жарко. По его субъективному мнению, за всё время, сколько он себя помнил, в его жизни не было ничего более приятного, чем это утро.
- Я испугался?...Да неее... Я только...только... - Пруэтт, явно играя, сделал наигранно-задумчивое выражение лица.
- Конечно верну... - так и не продолжив предыдущую фразу, сказал рейвенкловец.
- Я же без тебя не могу... Придётся тебе прийти назад, потому что умру я без тебя, по любому... - Феб краем глаза заметил в окне какую-то точку, которая спустя мгновение с громким стуком распахнула, очевидно, незакрытые ставни. Бросив письмо, сова вылетела из комнаты. Очевидно, птица была вежлива, потому как ставни за ней сразу захлопнулись. Фабиан знал, что это за птица и откуда она. Из дома.
Феб лёг рядом с Хейлин, одной рукой приобняв девушку за плечи, а другой беря письмо. Распечатав конверт, Пруэтт глянул на верхнюю строчку и сразу же отложил бумагу в сторону.
- Из дома бумажка... Наставления мамы, которые она забыла дать в августе... я думал, список будет больше... - Пруэтт улыбнулся и, повернувшись к любимой, вновь заключил её в объятия. Хорошо, что в списки не входило "не влюбляться", ибо мама, наверное, и понятия не имела о том, что сынуля вырос...

Фабиан чуть удивлённо посмотрел на Хейл, но потом улыбнулся и, продолжая обнимать девушку, уставился в одну точку перед собой, вспоминая образ мамы.
Эх... тебе, наверное, интересно это знать... Как бы сказать...
- Ну... мама... Не знаю... Ну ладно, начну с внешности. а та уже как пойдёт...
Феб устроился поудобнее и начал:
- Представь себе женщину лет сорока, среднего роста, немного полноватую, с ярко-рыжими волосами. У нашей с Гидом сестры Молли такие же, может ты видела её... Вобщем, мама всегда носит длинные шерстяные юбки, обычно яркие и сшитые ей самой на манер модных фасонов, из-за чего получается что-то неряшливо-домашнее, но и в то же время, в чём не стыдно показаться в городе. То же самое с кофтами. И обязательно шаль. Любая, но всё это обязательно сделано ей самой вручную. Бывало, сидит перед камином и вяжет одежду на всю семью. Она всегда была такой спокойной, никогда не кричала, а только улыбалась, от чего сразу становилось стыдно, если ты сделал что-то не так. Улыбка у неё такая... тёплая, добрая, что иногда хочется обнять её и сказать спасибо. Даже сейчас, когда мы уже выросли, она продолжает считать нас маленькими... Сама видишь - письма шлёт с наставлениями, иногда присылает пироги, подарки, вязаные вещи. Порой так сидишь у её ног на полу и по-детски начинаешь верить в бессмертие, в непоколебимую защиту. Странное ощущение, когда два таких парня, как я и Гид сидят в ногах матери и в глазах их застывает детский восторг.
Она очень любит дом. Домашнюю работу, домашнее хозяйство, всё, что связано с домашним бытом. Обожает готовить, а мы с отцом, соответственно, обожаем её стряпню. Каждый раз она придумывает что-то новое. Я порой поражаюсь, как можно с такой энергией идти по жизни, если каждый год, фактически, несет одно и то же...
Феб сделал паузу. Он задумался.

Пруэтт кивнул.
- Конечно... Ты понимаешь, просто не можешь привыкнуть. У каждого своя мама и каждый любит её по-своему. Поэтому мы не можем понять ассоциации друг друга, связываемые с нашими матерями. Зато мы сполне понимаем любовь друг к другу. И этого достаточно...
Пруэтт повернулся к Хейл и мягко поцеловал её в кончик носа.
- Ну не грусти, Хейленок... Родители - это такой далекий и непостижимый мир для нас, как и мы для них. Так что давай будем думать о чём-то поближе... На то мы и дети, что имеем на это право...
Фабиан с улыбкой положил ладонь на живот Хейл.
- Ты такая нежная...
Пальцы легко провели по плоскому животику девушки.
- Чувственная...
Рука поднялась выше на грудь девушки.
- Желанная...
Легкое и чуть щекочущее прикосновение к шее слизеринки.
- Красивая...
Рука оказалась на щеке девушки, придерживая её голову для того, чтобы рейвенкловец тут же накрыл её губы серией тёплых, мягких поцелуев.
- Ммм... мой ангел... - завершил картину Фабиан в промежутке между поцелуями.

Пруэтт мягко провёл пальцем по губам девушки и стал играть с прядкой её волос.
- А может просто не хочет... В любом случае - все мамы хороши по своему.
Пруэтт отпустил прядь волос Хейл и коротко поцеловал слизеринку в щёчку.
- Но только любимая всегда хороша, с какой стороны ни глянь...
Пруэтт обвил своей ногой ногу Хейлин и положил ей руку на талию, прижимая к себе.
- Знаешь... Ты сейчас самое дорогое что есть у меня...
Снова череда теплых, чувственных поцелуев со вставками типа:
- Люблю...любимая...я буду повторять это тысячу раз... всегда...

Феб ещё некоторое время полежал, ленясь вставать. Но когда Хейл встала у зеркала, то стало ясно, что утро прошло и надо вставать.
Встав, Пруэтт оделся и заправил постель. Зевнув, рейвенкловец потянулся и, видя как Хейл пачкает свои пальчики пылью с зеркала, достал волшебную палочкц.
- Эскуро...
Пыль исчезла и зеркало заблестело.
- Наверное, приятнее видеть себя не как припорошенную пылью Золушку, а как только что проснувшуюся Спящую Красавицу, не так ли? - улыбнулся Фабиан, подбирая плащ, который сегодня очень помог, когда надо было скрыть личность Феба в Хогсмиде и утеплить замерзшую слизеринку.